Шеррилин Кеньон - Танец с дьяволом [Зарек и Астрид]
— Ты сам знаешь: ему нельзя со мной расставаться, пока не закончатся испытания.
Саша раздраженно вздохнул.
— И чем ты его опоила?
— Настойкой лотоса.
— Астрид, ты отдаешь себе отчет, как это опасно? Эта настойка прикончила уже бесчисленное множество смертных. Некоторые сходили с ума от одного глотка! Или еще хуже: привыкали к зелью и не желали больше просыпаться!
— Зарек не смертный.
— К сожалению, да, — вздохнул Саша.
Астрид выпрямилась:
— Саша, отнеси его в постель.
Даже не видя своего друга, она ощутила его гнев.
— А где «пожалуйста»?
Астрид повернулась направо и устремила — как надеялась — на Сашу самый суровый взгляд, какой имелся в ее репертуаре.
— В последнее время ты стал совершенно невыносим!
— А ты в последнее время что-то полюбила командовать! По-моему, этот тип на тебя дурно влияет! — Помолчав, он сурово отчеканил: — Не забывай, Астрид: я здесь только потому, что сам так решил. Я остаюсь с тобой, потому что не хочу, чтобы тебя кто-нибудь обидел.
Потянувшись к нему, она положила руку ему на плечо.
— Знаю, Саша. Спасибо тебе.
Он накрыл ее ладонь своей, легонько пожал.
— Не позволяй ему пробраться в твое сердце, нимфа. В нем столько тьмы, что вся твоя доброта с ней не справится.
Астрид на мгновение задумалась. Сама она уже очень давно перестала считать себя доброй. Много столетий она не испытывала по отношению к людям ничего, кроме равнодушия.
— Многие могли бы сказать то же самое о тебе.
— Только те, кто меня не знает!
— Но ведь и мы не знаем Зарека.
— Поверь мне, нимфа, я таких парней на своем веку повидал немало. Всю жизнь с ними воюю. С подонками, которые воображают, что весь мир настроен против них, — и ведут себя со всеми как с врагами. — Не без труда он поднял на руки обездвиженное тело Зарека. — Следи за своим сердцем, Астрид. Я не хочу, чтобы тебе снова причинили боль.
Сидя на полу и прислушиваясь к удаляющимся тяжелым шагам Саши, Астрид размышляла над его предупреждением. Он прав. Один раз она уже позволила Майлзу себя одурачить: он умудрился сделать так, что она совсем забыла о здравом смысле.
Но Майлз был горд и тщеславен. А о Зареке не скажешь ни того, ни другого.
Майлз притворялся добросердечным, на самом же деле думал только о себе.
А Зарек не притворяется. Он действительно ни в грош не ставит никого, и менее всех — самого себя.
И все же… есть только один способ выяснить истину.
Она пошла на кухню и налила Саше стакан сока.
— И что ты теперь будешь с ним делать? — поинтересовался Саша, присоединяясь к ней несколько минут спустя.
— Дам ему немного поспать, — уклончиво ответила она.
Если бы Саша догадался, что у нее на уме, — ох, какой бы разразился скандал! А она не собиралась тратить время на препирательства с разъяренным оборотнем.
Вот почему, пока Саша возился с Зареком, она добавила в его стакан несколько капель настойки лотоса.
Саша молча взял у нее сок и полез в холодильник в поисках какой-нибудь еды.
Зелье подействовало не сразу, обмен веществ у катагари немного иной, чем у людей, и химические вещества действуют на них медленнее.
— Астрид! — прорычал Саша несколько минут спустя. — Только не говори, что ты со мной сделала то же самое! — Чуть позже легкое электрическое потрескивание подсказало ей, что он сменил облик.
На ощупь Астрид нашла Сашу, растянувшегося на полу. Он снова был волком — и спал крепким сном.
Оставшись одна, она прошла по дому. Убедилась, что везде выключен свет, что камин не горит, что обогреватель настроен на комфортную температуру.
Затем взяла в своей спальне склянку с идиосом и, сжав ее в руке, вошла в спальню Зарека.
Отпив глоток, она свернулась клубочком рядом с ним на широкой кровати. Ей предстояло вновь погрузиться в темные тайны этого загадочного мужчины…
Зарек снова был в Нью-Орлеане. Стоял напротив старого монастыря Урсулинок во Французском квартале, вдыхал прохладный воздух, прислушивался к доносящейся откуда-то издалека музыке.
Рядом остановилась группа туристов под предводительством гида, одетого точь-в-точь как вампир Лестат, герой романов Энн Райс [9]. Рядом крутился еще один «вампир», в длинном черном плаще и с накладными клыками.
Туристы, разинув рты, слушали рассказ гида о знаменитом убийстве, которое произошло на этом самом месте. На ступенях монастырского крыльца были найдены два тела — без единой капли крови в жилах! Должно быть, не случайно старинные легенды гласят, что в этом монастыре когда-то находили приют вампиры: днем они укрывались здесь от солнца, а ночью отправлялись на поиски добычи…
Тут Зарек, не выдержав, громко фыркнул.
Гид с бейджиком «Андре, вампир, 300 лет» посмотрел в его сторону и вдруг громко объявил:
— Смотрите-ка, вон стоит вампир! Самый настоящий!
Туристы, все как один, повернулись к Зареку.
Тот ответил им свирепым взглядом, а затем сделал то, чего определенно делать не стоило: обнажил клыки и зарычал.
Туристы с визгом бросились врассыпную.
Оба «вампира» — тоже.
При виде их поспешного бегства Зарек непременно рассмеялся бы, если бы умел это делать. Но он не знал, что такое смех, — лишь его губы изогнулись в циничной ухмылке.
— Поверить не могу, что ты это сделал!
Обернувшись, он увидел в тени Ашерона: тот стоял словно призрак, облаченный в черное, со сверкающей пурпурной гривой.
Зарек пожал плечами.
— Как только они остановятся и спросят себя, что же произошло, — тут же подумают, что это часть представления.
— А гиды?
Решат, что кто-то их разыграл. Смертные прекрасно умеют находить разные объяснения. Ашерон тяжко вздохнул.
— Черт побери, Зет! Я-то надеялся, ты постараешься доказать Артемиде, что исправился и что тебя можно подпускать к людям!
— Скорее ад замерзнет, — бросил Зарек и, развернувшись, зашагал прочь.
— Эй, Зет! Я не договорил с тобой!
Зарек не обернулся.
Используя телекинез, Ашерон впечатал его в стену соседнего дома. Надо сказать, за все прошедшие две тысячи лет старший из Темных Охотников ни разу не прикоснулся к Зареку. Должно быть, догадывался, насколько неприятны ему чужие прикосновения.
И, как ни странно, уважал его чувства.
Ашерон твердо встретил его взгляд.
— С прошлым покончено, Зет. А будущее зависит от того, какое решение ты примешь на этой неделе. Пятьсот лет я торговался с Артемидой, умоляя ее дать тебе шанс доказать, что ты способен вести себя прилично. Ради твоей собственной жизни, ради твоего рассудка — не продуй этот шанс!
